Поэтика художественного текста Набокова и Камю (на примере произведений «Приглашение на казнь» и «Посторонний»)

Автор: Молчанова Олеся Владимировна

Организация: МБОУ СОШ № 71

Населенный пункт: Астраханская область, г. Астрахань

Поэтика художественного текста – многогранное явление, не ограничивающееся рассмотрением только образной системы произведений. Каждому литературному направлению присущ свой канон письма, свои правила создания лексического строения текста, которые акцентируют внимание читателя на ситуациях, важных для глубокого понимания проблемы.

Если сравнивать Камю и Набокова в плане лексического многообразия, то складывается полярное впечатление: Камю лаконичен в своих размышлениях, достаточно скуп на эмоциональные высказывания, и, напротив, стилистическое мастерство писателя-Набокова в романе «Приглашение на казнь» проявляется на высшем уровне. Однако экзистенциальная поэтика вовсе не преследует целью запутать читателя в витиеватых синтаксических конструкциях предложений. Поэтика экзистенциализма – это интеллектуализм, художественное моделирование (конструкция) ситуации, высокая степень аллегоризма, условности, а в некоторых случаях и намеренный разрыв между этическим и эстетическим (например, Сартр, «Тошнота», «Стена»). А целью стилистики таких произведений становится глубокий анализ внутреннего состояния героев, часто затуманиваемый атмосферой иррационального.

Первое, на чем следует остановиться, – это названия произведений. С точки зрения литературоведения название занимает сильную позицию, ведь его цель – не только привлечь читателя, но и попытаться отразить мировоззрение автора. Название романа Набокова, несомненно, занимает сильную позицию в тексте, хотя сам Набоков в предисловии к английскому изданию своего произведения отмечал неблагозвучность повторения суффикса и отдал бы предпочтение английскому варианту названия («Invitation to an Execution»). Однако тогда звучало бы буквально название «Приглашение на отсечение головы», и возникла бы та же самая двусмысленная ситуация. Поэтика названия буквально с самого заглавия относит читателя к мотиву Судьбы и Рока. Жизнь предопределена, и главного героя не спрашивают, согласен ли он с такой участью. В самом названии присутствует экзистенциальная формула борьбы за жизнь перед неминуемой смертью. Кризисная ситуация незавуалирована, об участи героя мы узнаем практически с первой страницы романа. Диссонанс в названии выражен соединением слов, значения которых априори не могут существовать воедино: «приглашение» в первом значении слова – процесс действия, во втором – просьба, предложение, что совсем не гармонирует со вторым членом словосочетания «казнь». Получается, что героя приглашают на показ отсечения его собственной головы. Каламбур, игра свойственны экзистенциализму, однако здесь они нужны не столько для комической стороны сюжета, сколько для развенчания мифа о счастливой жизни героев произведения.

Название повести Камю по теории литературоведения занимает слабую позицию (т.к. состоит из одного слова и не носит принципиально глубокого смысла). Французский вариант звучит как «L'Étranger», буквально переводится как «чужак», «незнакомец», «иностранец». Достаточно слабое название, но заранее предопределяющее опять это двойственное положение героя между ним и обществом. Поэтику названия именно повести Камю определить достаточно сложно: Мерсо – чужак самому себе и обществу, или Мерсо – посторонний всем, кроме самого себя? Кроме того не исключается тот факт, что Мерсо – человек, приехавший с другой стороны реки и являющийся чужаком на новой земле. Можно предположить, что Камю дал пример принципиально незавершенной личности, жизнь которого изначально была запрограммирована средой.

Сильные позиции в тексте, помимо заглавия, носят и главы. На этом вопросе следует остановиться подробнее. В повести Камю 2 главы (в 1 – 6 подглав, во второй – 5), которые являются зеркальным отражением друг друга. В прямом смысле жизнь героя разбивается на две части: до убийства и после. Если же углубиться в размышления, то жизнь Мерсо в первой главе делится на жизнь до смерти матушки и после. Зеркально отражая друг друга, главы раскрывают постепенно истинные порывы души Мерсо, усиливают эмоциональное напряжение читателя, пытающегося понять загадку незаурядного человека. Камю достаточно скупо описывает состояние героя, не останавливается на подробных моментах. Чаще его взгляд приковывается к какой-то минимальной детали: так мы видим подробное описание газетной статьи, движение тени от бутылки на столе, свет, проникающий сквозь решетку. Все это не случайное фокусирование взгляда: именно такие детали создают кризисную ситуацию, внутренний бунт героя против принятых правил, иначе говоря, погружение в экзистенциальную ауру. Ни о каком помиловании речи и не идет, напротив, все донельзя понятно. Однако ожидание смерти является единственным страхом для героя, от которого он отказывается только в последней главе. Именно такой финал и является заключительным этапом освобождения героя.

Интересно, что отсутствие длинных размышлений Мерсо нисколько не умаляет напряженность ситуации, что показывает мастерство создавшего данную повесть писателя. В. Набоков, виртуоз в области стилистики, филигранно исполняет в своем романе предназначенную миссию творца. Стилистика романа «Приглашение на казнь» стремится «оживить» слово, сделать его «экспрессивнее», «заставить услышать его звучность» [1]. В нем 20 глав, каждая из которых является логичным завершением жизни Цинцинната. Жизнь Цинцинната сокращается так же быстро, как заканчивается его карандаш. Г. Барабтарло в своей статье «Очерк особенностей устройства двигателя в «Приглашении на казнь»» сравнивает карандаш со своеобразным хронометром времени внешнего действия и жизненного срока героя [2]: насколько короче он становится, на столько и сократилось время Цинцинната. Логично, что в последней главе карандаш заканчивается. Если в повести Камю две главы четко делят жизнь «до» и «после», то в романе Набокова грани между настоящим, прошлым и будущим практически неразличимы. Постепенно, проводя героя через лабиринт умственных заключений, Набоков, наконец, раскрывает тайну Цинцинната, который в свою очередь, как и Мерсо, узнает свое предназначение и выбирает свободу.

Роману присуща метафорическая игра, аллегоричность образов, мастерски созданные узоры из метафор и сравнений. Набоков подбирает слова с одинаковым числом слогов, создающих эвфонию («От него пахло мужиком, табаком, чесноком») , использует аллитерации и ассонансы («тесть, опираясь на трость», «там-там-тамошние холмы томление прудов, тамтам далекого оркестра»), сходно звучащие слова создают символическое значение («Тупое тут, подпертое и запертое четою „твердо“, темная тюрьма… держит меня и теснит», «бархатная тишина платья, расширяясь книзу, сливалась с темнотой»). Аллегория в романе достигает своей вершины в конце произведения (палач становится маленьким, будто личинка). Образы паука и бабочки олицетворяют два мира: паук – мир маскарада, каламбура внешнего, бабочка – облик жизни, свободы. Ожившие предметы быта символизируют хаос наигранной жизни (это отдаленно напоминает сцену из «Истории одного города» Салтыкова-Щедрина). Целью поэтики Набокова является обличение мира лживого, выдуманно-наигранного, показ творческой личности среди пошлости среды и, конечно, осуществление экзистенциальной задумки: человек-творец перед лицом смерти.

Еще одной сильной позицией в тексте считается финал, и здесь оба писателя максимально вплотную подошли к сущности экзистенциальной философии. Нужно отметить, что автор в экзистенциальном произведении выполняет только роль зрителя, стороннего наблюдателя, он никак не влияет на ход событий, не может предопределить судьбу героя. Высшая степень изолированности авторского «я», на наш взгляд, присутствует именно в таких случаях. И исследуемые произведения только по одному данному критерию уже можно отнести к экзистенциальным. Во-первых, с начала каждого из них читатель максимально сосредоточен только на одном действующем лице, оценка которого дается только в его собственных воспоминаниях о своей жизни. Единственно, у Набокова появляется авторская ремарка «Бедный Цинциннат», которая явно указывает на теплое отношение автора к своему герою. Однако даже положительное отношение не мешает читателю, не является нарративом, а, скорее всего, является только голосом среди полифонии текста. У Камю все строго запрограммировано только ситуацией и выбором героя. Невозможно найти ни элемента сожаления, порицания со стороны автора, настолько изолировано его присутствие. И открытый финал в данном случае отвечает поэтике экзистенциализма. У Камю происходит подобие редукции: герой практически приблизился ко дню своей казни, но на последней странице просто обрывается дальнейшее повествование. Набоков усложнил свой роман тем, что подготовка к казни занимает 19 глав, а последняя 20 описывает ее на нескольких абзацах и так туманно, что остаётся непонятным, произошел ли момент отсечения головы.

Во-вторых (и это самое главное замечание), перед писателями стояла задача показать героя, который, несмотря на приближение смерти, остается верен самому себе, остается счастливым человеком среди людей-копий. Сам Камю писал в своем дневнике, что создал героя, который не озлоблен на осудившее его общество. Набоков тоже отмечал светлый финал произведения. Мерсо и Цинциннат, действительно, счастливы: ведь им открылась истина мира, которая дала им веру и свободу. В оригинале финальная фраза Мерсо звучит следующим образом: «Mais du moins, je tenais cette vérité autant qu'elle me tenait» («Но по крайней мере, я держал эту правду так же, как она меня держала» – дословно, в переводе – «Я был прав, и сейчас я прав и всегда был прав»). Правду искал и Цинциннат, но находилась она не в пределах камеры.

Список использованной литературы:

1. Бицилли П.: В. Сирин. "Приглашение на казнь". — Его же. "Соглядатай". Париж, 1938// Эл.ресурс- http://nabokov-lit.ru/nabokov/kritika/bicilli-sirin-priglashenie-na-kazn.htm
2. Барабтарло Г.: Очерк особенностей устройства двигателя в "Приглашении на казнь"// Эл.ресурс- http://nabokov-lit.ru/nabokov/kritika/barabtarlo-ocherk-osobennostej.htm
3. Камю, А. Посторонний. –М.: АСТ: Астрель: Полиграфиздат, 2011.- С. 755 .
4. Набоков ,В.В. Приглашение на казнь. СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2013. – С. 192

Опубликовано: 09.08.2018